Повелители Времени даже перед лицом неминуемой смерти обязаны сохранять спокойное достоинство представителей высшей расы, долгоживущей, постигшей тайны мироздания, какие другим и не снились... Но таймледи, захваченная Мисси, плакала. Обездвиженная, она не могла вытереть слёзы со щёк и теперь лишь тихо всхлипывала. Проницатель сознания, даром что выглядел как нелепый шлем с торчащими из него во все стороны проводами, работал великолепно — Мисси знала всё, что ей требовалось, и об этой истеричной дамочке, и о намечающемся мероприятии. Почему она только не посетила то раньше? Ах, да, кажется, одно из её прошлых я, более, если можно так выразиться, современное этой регенерации Доктора, как раз немного умерло и, к огромному прискорбию, безнадёжно упустило момент. Какая досада... Зато теперь у Мисси появился шанс наверстать упущенное. На её вкус, бал стоил визита, даже если бы Доктор отказался приезжать. Полюбоваться на чужую сладкую жизнь, подпортить её в меру своих скромных сил... Ах, как же забавно обращать в ничто чужие далекоидущие планы! И Доктор — такой молодой, бескомпромиссный, импульсивный. Доктор тех лет казался раздражающим болваном Мастеру, но Мисси вспоминала их приключения без злости, лишь с улыбкой. Так даже худшие моменты прошлого иногда могут приобрести тонкий флёр ностальгической романтизации, плохое сглаживается, да и таким уж страшным или тяжёлым выглядеть на фоне времени перестаёт. Мастер этого бы не понял, но Мастер тоже был юным олухом, даром что выглядел как взрослая самостоятельная личность. Прошлые регенерации — необходимые этапы на пути к зрелому восприятию мира, двух-трёх слишком мало, как и жалкой тысячи лет. Они вечно куда-то спешили, им недосуг было просто побеседовать, не пытаясь притворяться, будто жаждут друг друга убить — грандиознейший фарс в истории! Зато теперь всё можно наверстать. Разве Доктор откажется потанцевать с ней? Раньше Мисси сказала бы, что они должны любой ценой затмить всех остальных, но сегодня ей не требовалось думать об этом, чтобы знать абсолютно точно — так и будет. Её уверенность в себе никогда не зависела от мнения окружающих, даже от мнения самого Доктора — кто же его спросит... Он, как и обычно, исполнит роль её нежно обожаемой игрушки, одушевлённой куклы в полный рост, способной испытывать эмоции и даже взбунтоваться против хозяйки. Самодостаточная личность привлечёт к себе внимание всех окружающих, а разве есть во Вселенной кто-то более самовлюблённый, чем Мастер — в любом из своих воплощений?
Какое же платье ей выбрать? Красное чересчур безвкусно-кричащее, этот цвет предпочитают лишь вампиры, даже если они сами не подозревают о своей кровожадной сущности. Цвет жизни, цвет бунтарства, цвет свободы от рамок и приличий — в той форме выражения, что присуща подросткам. Такое не для неё, во всяком случае — уж точно не на этот раз. Чёрный? О, Мисси, конечно, быстро обеспечит их всех там причиной для ношения траура, но ведь она отправляется развлекаться, а чёрный для этого чересчур мрачен. Белый? Вызывает желание расхохотаться. Она — и цвет невинности, у многих народов ассоциировавшийся ещё с весной и с мирным существованием? Ну, нет! Совсем мимо! Впрочем, иногда белый подходил Мисси, но сегодня он ей не под настроение. О, а ведь точно. Тёмно-синий, будто глубины загадочного тёмного омута, сомкнувшего свои воды над неким опасным сокровищем. Платье было без изысков, лишь подчёркивало её фигуру. Единственное украшение, которое Мисси позволила себе прикрепить к этой роскошной плотной ткани — маленькая серебряная брошка с грациозно изогнувшейся кошечкой. Доктор ведь не понимает намёков, так что дразнить его и водить за нос — святое дело.
Заколоть волосы, уложив их в замысловатую высокую причёску, одну из считающихся классическими на Галлифрее. Раньше Мисси считала их прерогативой напыщенных молодых дур, едва завершивших Академию, а также старых зануд из верховного совета... Но сейчас она оценила всю прелесть традиционной моды своей родины. Да и этикет требовал явиться при полном параде, а Мисси ощущала себя вполне в духе немного поиграть по его правилам. Правда, от шляпки пришлось отказаться — она была неуместна.
И туфли, туфли на каблуке! Обязательный атрибут таких мероприятий! Правильно подобранная обувь прямо влияет на походку и осанку. Королевам, чтобы так эффектно пускать пыль в глаза подданным своим неземным, ослепительным великолепием, приходилось страдать от целой прорвы всяких там корсетов и косметических процедур.
Кстати, о косметике...
Мисси завершала подкрашивать губы — выбор оттенка помады лучше опустить, — когда пленница напомнила о себе, снова начав вопить во всю глотку. Как неизящно, фу! Мисси поморщилась и решила, что уж теперь-то наверняка даже  короткий срок не пощадит дуру. За одно лишь это насилие над её, Мисси, ушами.
— Скажи что-нибудь приятное, — возникая перед несчастной в дверном проёме, бросила Мисси сверху вниз, словно была вынуждена персонально общаться с нерадивой служанкой.
Та воззрилась на неё на грани очередного взрыва рыданий и умоляющей болтовни. Какое унижение для Повелительницы Времени! Да, Мисси соглашалась, что применила к ней отнюдь не самые приятные пытки, и, наверно, даже увлеклась. Но это не повод голосить так истошно!
— Давай, милочка, говори, я подожду, — Мисси сыто улыбнулась ей.
— Хорошо выглядите, леди... — выдавила из себя её измученная добыча. Мисси даже чуть-чуть пожалела, что попортила ей смазливую физиономию, с этими порезами женщина выглядела убого, а ведь была весьма недурна.
— Спасибо.
— Вы чудовище! Выродок нашей расы! Однажды вы сдохнете!
Прорвало, значит. Неудачница не сумела даже удивить напоследок. Хотя, что бы впечатлило Мисси? Наверно, улыбка и насмешки, не банальные оскорбления или что-то элементарное, словесный мусор, не стоящий сотрясания воздуха, а нечто искромётно-точное и изысканное. Увы, некоторые мозг по назначению не применяют даже перед собственной разверзнутой могилой. Или у неё в черепной коробке вакуум? Был бы уникальный случай, индивид ходит и говорит, а в голове ни крошки. Даже такой жижи, как у землян, нет. Жаль, что Мисси недосуг возиться и выяснять, а то бы сделала подарок медикам.
— Только однажды? Я рассчитываю на большее, — Мисси беспечно пожала плечами. — Но и за это тоже спасибо.
Дезинтегратор сработал молниеносно. Вот было живое тело — и вот на его месте одно воспоминание. Мисси послала праху символический поцелуй, правда, не касаясь, чтобы не стереть помаду. Ей надоело возиться со всякой ерундой, не терпелось приступить к важному.

***

Паркет в вестибюле, на лестничных пролётах и в главном зале был надраен до зеркального блеска. Вокруг негромко переговаривались, кто-то смеялся. Мисси выдавала себя за убитую ею даму, благополучно позаимствовав у неё пригласительный билет. Правда, некоторые знакомые покойницы проявили толику подозрительности — мол, почему она не осведомила их, что регенерировала снова, это не по-товарищески, да и вообще — что случилось? Мисси отвечала уклончиво, больше отшучивалась. Среди многочисленных кадок с тропическими цветами, стоившими целое состояние, и мраморных колонн, шуршащих роскошных платьев, расфранченных костюмов, вееров и открытых плеч, в амбре, стоявшем из-за чудовищной смеси самых разнообразных духов, Мисси искала Доктора. Зная его, она почти не сомневалась, что он даже не подумает переодеться, хорошо ещё, если соизволит избавиться от сельдерея в петлице. Пожалуй, этот вызов приличиям всегда отличал Доктора от безликой серой галлифрейской массы. Да, они расфуфырились кто во что горазд, но даже не представляли, насколько однообразны. Большинство предпочли зелёные и жёлтые тона, заявились-таки несколько в алом, причём крайне неудачного тона — это изрядно смахивало на последствия аварии на мясокомбинате, или, в лучшем случае, вызывало желание поднять пожарную тревогу, от них даже мигрень могла начаться. Мужчины — в белом, бежевом и светло-голубом, и вот эти последние выглядели как потасканные ловеласы и придворные шаркуны какого-нибудь из многочисленных французских королей Людовиков, молодящиеся на склоне лет, хотя им пора помышлять о вечном и выбирать саван новейшего фасона. Присутствовали также где-то с дюжину не-таймлордов. Мисси заглянула в пропуск и обратила внимание на пометку в самом низу крошечными буквами — можно брать с собой до двух спутников включительно. Ох, так Доктор может заявиться ещё и не один! Ничего, от мошкары его Мисси отделается, не впервой. Мисси ждала Доктора, как гибнущие от удушья алкают глоток свежего воздуха — без него тут уныло до умопомрачения.

[NIC]Мисси[/NIC]

Он здесь, Доктор здесь, эту потешную круглую физиономию ни с чем не спутаешь! И да, она была права — ха ха, извечная аксиома, она всегда права! — Доктор не удосужился даже убрать пучок сельдерея! Наверно, этот сельдерей её особенно растрогал и покорил, Доктору всё же понравилась Кастровальва, а, следовательно, труды полностью окупились! Мастер не замечал этого чудного нюанса, но Мисси реагировала куда более чутко, и она догадалась, как следует в действительности трактовать этот полезный овощ как составную часть костюма Доктора. Некоторые дамы носят декоративные букетики, презентованные им потерявшими голову от страсти галантными кавалерами, а Доктор верно и преданно носил то, что получил от такого издевающегося ухажёра, как Мастер!
Оба сердца Мисси не просто подскочили, а сделали тройное сальто мортале. Она счастливо улыбнулась, точно юная девушка, ещё почти девочка, воспитанная на романтических балладах и мелодрамах и во время своего первого выхода в большой свет направившая невинные и нежные грёзы на какого-нибудь статного и высокого молодого офицера при полном параде. И, точно эта наивная глупышка, широко распахнутыми глазами очарованно воззрилась на объект своих чистых и высоких чувств способных воспарить выше облаков и пережить самую вечность. Доктор всё-таки пришёл, с некоей серьёзной думой на челе... Ах, как же он любит озаботиться судьбами всего и вся, предаться своей скучной морализаторской философии, сводящейся к тому, что либо кто-то ещё, либо он сам был не прав, поступил не по совести — и стряслась неведомая беда! Впрочем, если бы Мисси дала себе труд как следует подумать, она бы точно вспомнила, что именно произошло с ним в данный отрезок жизни... Кажется, кто-то из его бабочек-однодневок упорхнул? Ничего, сейчас Доктор об этом перестанет так глубоко переживать... Мисси даже была немного уязвлена — по ней Доктор никогда так сильно не скучал! Ну, да ничего, всё поправимо, этим вечером Доктор будет безраздельно принадлежать ей. Она участвует во всём этом балагане лишь для того, чтобы взять его и позабавиться с ним, как и всегда. Доктор до такой степени выгодно отличался от всех вокруг здесь, что она бы на их месте уже бы плакала навзрыд из-за осознания собственного ничтожества и непоправимой несостоятельности! Как лебедь в толпе куриц, возомнивших себя павлинами лишь оттого, что вырядились в их радужные перья! Живое пламя среди искусственных ламп, тусклых и бледных, как никогда не покидающие своих подземных келий недокормленные занудные святоши.
— О, Доктор, дорогой, наконец-то я тебя нашла! — чуть ли не пропела она, властно и мягко одновременно разворачивая Доктора к себе.
Его губы оказались тёплыми и такими же растерянными, даже чуть-чуть неуклюжими, как и он сам. В этом было что-то освежающе-прелестное. Доктор производил впечатление существа не просто девственного, но абсолютно и невероятно далёкого от самых элементарных вещей, какие на Земле известны и многим школьникам. Кто не целовался украдкой, отчаянно краснея, со знакомой ученицей, вызывающей симпатию? Одним этим Доктор выдавал в себе инопланетянина не только для Земли, но и для всех вообще миров, где сохранились в какой-либо форме интимные отношения, вообще одичавшего в этой своей синей будке, отрешённого от всех милых плотских мелочей, смешных, но вовсе не таких уж и дурных. Мисси вложила в это все годы своего ожидания, все надежды и всю свою заботу. Это был даже не поцелуй, а целый акт безусловного воссоединения, всепрощения и терпения, незнакомая женщина сразу становится такой доверчивой, открытой и беззащитной. Нельзя понять, ни какие цели она преследует, ни что взбредёт ей в голову в следующую минуту. Но отпускать Доктора ей вовсе не хочется, и она прижимается щекой к его плечу, закрывая глаза.
— Я так переживала, что не найду тебя в этой регенерации, так боялась, что ты не придёшь... Будущий ты заверил меня, что приходил сюда, но ведь я появилась во времени там, где меня не должно быть, поэтому всё, что угодно, могло измениться... Ах, да! Доктор, дорогой, не удивляйся. Я твоя жена. Через пять регенераций, когда тебе стукнет четыре с половиной тысячи лет... — вот тут главное не рассмеяться, не с талантами Доктора дожить до такого возраста до конца цикла! Он не сумел бы, даже если бы старался! — ...ты решишь остепениться, спрячешь ТАРДИС в сарае и возьмёшь ипотеку. Мы поселились на Земле, в одной из крохотных английских деревушек, понимаешь, свежий воздух, близость к природе, всё это весьма полезно для здорового цвета лица... Но иногда мы куда-нибудь летаем. А на медовый месяц ты возил меня смотреть на столкновение Галактик! Это было великолепно! А потом мы побывали на курорте и случайно обрушили одну из их четырёх лун... Ты был пьян и поспорил, что сможешь снять её с орбиты!
Мисси всё-таки не выдержала, заливисто рассмеялась и потащила Доктора под руку танцевать. Играл какой-то медленный торжественный вальс, создавая как раз самую подходящую атмосферу. Мисси играла роль безмерно обожающей своего супруга женщины безупречно, за столь короткий промежуток, прошедший с момента их встречи, успев одарить Доктора настоящим артиллерийским обстрелом трепетных, томных или восхищённых взглядов. Она несла всё, что ей подсказывала воспалённая фантазия, не заботясь о правдоподобии — кому как не Доктору отлично известно, что в отношении его бурной биографии никакой бред нельзя исключать, и удивить пусть хоть самая запутаннейшая из странных фантасмагорий тоже не может. По пути Мисси подцепила из серебряной вазочки засахаренную фруктовую дольку — зелёную, больше всего похожую на киви, — и ловко закинула её Доктору в рот, чтобы он оставался безгласным как можно дольше. Ему ведь только предоставь волю — насмерть уболтает!
— Я влюбилась в тебя с первого взгляда. Представь — космический круизный корабль потерял управление, его несёт в пояс астероидов... О, как ты был великолепен, захватив командование и над экипажем, и над пассажирами! "Я Доктор, Повелитель Времени с планеты Галлифрей, созвездие Кастерборус, и я всех вас спасу!"* Тебе это удалось хуже, чем ты бы хотел, но в конечном итоге всё закончилось относительно благополучно. И уже тогда я поклялась себе, что этот великолепный мужчина будет моим... Ты избегал меня почти четыре века, но я тебя поймала! Это стоило мне регенерации, и я насилу увернулась от второй! Доктор, жестоко так обходиться с теми, кто любит тебя! Подумаешь, я ограбила банк одной страны и спихнула ответственность на представителя другой, ты же всё-таки предотвратил войну! Я всего лишь хотела привлечь твоё внимание... Я слышала, что тебе нравятся те, кто погорячее и поопаснее, как один твой бывший школьный знакомый... Может быть, я с кем-то путаю, но его, вроде бы, звали Мастер.
И Мисси ослепительно, обворожительно улыбнулась, играя на тончайшей грани. Она отлично сознавала, что таймледи, берущая пример со скандально известного Мастера — для Доктора чрезвычайно дурная рекомендация. Но догадается ли он, что она и есть Мастер? Мисси предвкушала это, но и поводить его за нос ещё хотелось не меньше. Он никогда не угадывает быстро, это же что-то вроде неозвученного и нигде не зафиксированного, но прочного договора между ними! Доктор чувствует, улавливает его присутствие, но позволяет раскрыться. Эта крохотная привычка для них интимнее, чем флирт, Доктор не испортит всё, нарушив её!

[NIC]Мисси[/NIC]

Мона Лиза улыбалась не с той мерцающей в уголках губ и глубине зрачков таинственностью, как та, которой Мисси обожгла растерянного и заплутавшего в трёх соснах Доктора. Она казалась фата морганой, миражом, обещающим развеяться от неосторожного касания, или королевой фей, про которую никогда нельзя знать, сон она или явь. И отвечать на поставленные ей Доктором вопросы отнюдь не спешила. Она здесь контролировала положение, она и только она решала, что ему нужно знать, когда и в какой форме получить информацию, он у неё в ловушке, она равляет всем этим роскошным залом, пусть никто об этом пока ещё не подозревает. Но с Доктором она будет ласкова, как яд, неторопливо погружающий в сон, не подразумевающий пробуждения — форма эвтаназии. Чем больше она пила жизненную энергию и эмоции Доктора — тем ненасытнее становилась. Ей хотелось больше и больше, она сломает и подчинит его, поставит на колени этого строптивого мальчишку, нацепит ошейник и заставит выполнять команды. Образно, конечно... Хотя, и в буквальном смысле подобная картина разжигала в ней требовательно ревущее, необузданное и свирепое первобытное пламя. Она вдруг отчётливо вспомнила о начале существования этой регенерации Доктора, о том, как буря противоречивых порывов и жажда действия, граничившая с одержимостью, превращали её... его... в буйнопомешанного. Доктор был всё равно что лежавший в колыбели несмышлёный младенец, и Мастер баюкал его, осторожно и бережно укачивая. Доктор так же слепо и беспомощно доверял никогда не рождавшемуся на свет Портриву, тому, кто был меньше, чем куклой или маской. Это лицо вызывало ассоциации с детством, уязвимостью и ранимостью, Доктор в таком воплощении тяжело и долго переживал плохое, пусть и старался не подавать вида... Но кого обманет его беспечный ребяческий смех и обилие речей ни о чём, показная позитивность и наигранная легкомысленность? Доктор просто-напросто, как и всегда, избегал лобового столкновения с самим собой, обоснованно боясь той неприглядной правды, что зарыл в укромных закутках подсознания.
Имя Мастера странно подействовало на Доктора. Видимо, ему сделалось противно. Неудивительно, всё как и предполагалось. Доктор стремился отбросить от себя всё, хотя бы косвенным образом связанное с Мастером. Во всяком случае, этот Доктор.
— Не убегай от меня, птенчик. Я же так люблю тебя, мой сладкий, я отдала тебе оба моих сердца, — бархатно и почти напевно промурлыкала Мисси, погружая его в безволие и ступор одним взглядом, даже не магнетическим, а прямо-таки по-чернокнижному колдовским. Она была злой ведьмой, нашептавшей приворот на крови в полнолуние, и Доктор теперь не мог отвергнуть эти зовущие, обещающие как раз такую опасность, до которой он был сам не свой, омуты. Её голос обволакивал словами, как тончайшей вуалью паутины неведомого заклинания, сулил погибель и беду, но и наслаждение, и счастье, и адреналин. Жизнь, обострённая до высшего предела, переливающаяся бесконечными сочными красками, и на самом пике — последний вздох. — Мы предназначены быть вместе навсегда. Я хорошо изучила тебя, дорогой Доктор, — она сказала это в точности теми интонациями, в каких Мастером насмехалась над многими инкарнациями этого несусветного сумасшедшего чуда.
Мисси положила на грудь Доктору ладонь — плавным, вальяжным, хозяйским жестом императрицы, балующейся со случайно выбранным счастливчиком, допущенным ею до себя и получившим божественно прекрасное и столь же редкое право не только зреть её перед собой, но и касаться. Ощутила пульс сквозь ткань одежды. А его сердца не дурные и уже почуяли неладное — трепыхались, как у паникующей мыши в когтях у грациозно играющей кошки, пока не голодной, но не имеющей вредной привычки упускать добычу. Муха в тенётах, истерично жужжащая вместо плача и причитаний, не ведающая, откуда явится паук забрать себе её кровь, и как скоро его ожидать.
— Разве ими ты не чувствуешь, что мы сочетаемся в идеальной гармонии? И разве они уже не разгадали, кто я? — вкрадчиво и неспешно прошептала она, преданно взирая на Доктора, как фанатка на кумира — и как Венера на красивого юношу, заставшего её в процессе купания. Проще говоря — выражала готовность как повелевать, так и подчиняться. Их игра. Их вечный танец, сжигающий звёзды и приносящий на алтарь этих нерасторжимых уз десятки белоснежных агнцев, издающих неэстетическое умоляющее блеяние прямо при заклании.
Мисси верила в то, что говорила. Она не сомневалась, что раскусила подлинную суть всего, в чём Доктор нуждается.
— Тебе нужны погони. Твои и за тобой. Интриги, расследования. Дразнящие неизвестностью планеты и такие же люди. Ты хочешь, чтобы тебя видели в ореоле немеркнущей славы. Героический Доктор! Рыцарь без страха и упрёка! Я заполучила тебя, потому что такое великолепие не собиралась уступать никому! Твой лучший друг исчез, осталась только я, и ты взялся за меня, в его отсутствие... Ты не хотел, чтобы я шла по его стопам, но, понимаешь ли... Раз вкусив власть разрушать, ты не прекратишь!
Она опять сказала правду, своеобразно ту подав. Мастер исчез — регенерировал в неё однажды. То есть, теоретически он остался где-то в пространстве-времени, но объективно она его сменила. И Доктор на самом деле не хотел, чтобы она оставалась прежней, раз уж снова начала звать себя его другом и добиваться взаимности. Разве в кошмар превращала она жизнь Доктора? Он ведь загорался и приходил в интеллектуальный восторг от задачек, щедро подброшенных Мастером! Доктор представал перед другими в самом выгодном свете, утолял своё тщеславие, в очередной раз одолев столь жуткого и могущественного противника. Мисси всегда нравилось наблюдать, как он выигрывает. Идёт вперёд. Научить его целоваться не как стеснительный подросток — и вообще станет идеальным.
— Не дёргайся, — она повисла у него на шее. До сих пор им обоим хватало ума обмениваться репликами не настолько громко, чтобы привлечь лишнее внимание, музыка многое заглушала, да и каждый в сборище нашёл, чем заняться, и без них двоих, но мало ли, вдруг их подслушивает досужий сплетник, привлечённый двумя выделяющимися из общей массы ренегатами. Полезные изгнанники, которых периодически терпят, но предпочитают, чтобы те отказывались от подобных приглашений и не маячили среди приличных, благовоспитанных господ, не предавших собственное блестящее будущее ради сомнительной свободы. — Все входы и выходы заблокированы, любовь моя. Гости не доберутся до своих ТАРДИС, пока я не разрешу, — почти неощутимым прикосновением кончика языка к ушной раковине Доктора Мисси имитировала интимный трюк любовников, незаменимый при флирте тет-а-тет, но вульгарный на публике. А не плевать ли на этот парад идиотов?! — И я хочу, чтобы ты опустился на этот пол и умолял меня пощадить это стадо глупых жвачных, которых сам же презираешь. Подай это так, чтобы они ни о чём не догадались. Не выполнишь — они через пятнадцать минут начнут умирать, и ты не выяснишь, от чего, — не просто так она металась повсюду, разыскивая Доктора. Она завершала приготовления к встрече на том уровне, какой привыкла ему задавать. Вот только... Применила ли она именно то, о чём сказала, или же солгала, путая и сбивая с толку, намереваясь потом указать на розыгрыш, или не дать Доктору шанса спасти их, даже если он подчинится всем её условиям, от и до? Да и повиновения ли она ждала — или того, что Доктор вывернется и перехватит контроль над сложившимся положением, пленив уже саму Мисси? — Не волнуйся, в данный момент у меня нет при себе оружия, я хорошо уяснила, что его ты отбираешь в первую очередь, да и на этом платье нет карманов... Но, если будешь пай-мальчиком, я расскажу, чем отравила гостей... И какой приказ ты выполнишь для нейтрализации следующей ловушки. Только не рассчитывай, что я выдам тебе их количество. Давай не торопиться, сладенький, договорились?
Ни крупицы признаков угрызений совести. Ни грана сомнения в своём праве творить, что заблагорассудится. Ах, это так похоже на их противостояние здесь же, на Галлифрее, когда Мастер оставлял Доктору, рыщущему повсюду в качестве компактных сувениров таймлордов, подвергнутых излучению элиминатора сжимания материи! Навевает ностальгию по их перепалкам в Матрице — борьба двух упрямых рассудков... А Доктор пытался склеивать трещины на предмете, уже начавшем рассыпаться в пыль. Курятник всполошился не на шутку, и даже им, соотечественникам, де-юре значительно превоггсходящим по рангу и Доктора, и Мастера, изрядно досталось от очередной ссоры тех милых, которые лишь тешатся тем, что бранятся, и не приветствуют встревающих между ними, как между молотом и наковальней. Они с Доктором ругались и мирились чаще, чем была возможность подсчитать. Расплачивались за их неумение найти компромисс или уступить один другому всегда посторонние.

[NIC]Мисси[/NIC]

Ну, что же, за неимением лучшего и так сойдёт. Ничего, он подчинится рано или поздно, она обуздает его своевольный нрав.... Демоница, рождённая из чёрного пламени в полночь новолуния, или восставшая из гроба ради праздничной вакханалии необузданной нечисти вампирша не могли рассмеяться более зловеще, высокомерно и безумно. Такой хохот хорошо бы подошёл фильму ужасов, из тех, что запоминаются надолго и месяцами не дают спать слабонервным, а, если его услышит ребёнок — психологическая травма обеспечена. На них начали оборачиваться, Мисси ловила на себе озадаченные взгляды — ещё не испуганные, таймлорды не настолько впечатлительные и нервные в большинстве своём, да и высокомерие их приглушало чувство опасности, давая обманчивую уверенность, что, при необходимости, они справятся с чем угодно. Мисси отлично помнила, как ей — точнее, Мастеру, — несколько раз предлагали отпущение грехов, а иногда и отказывались его узнавать даже после того, как он представлялся. Она могла бы сказать, что заставит их отнестись к ней всерьёз, чтобы вовеки веков больше не спрашивали, кто Мастер такой, откуда взялся и почему с ним лучше не вступать ни в конфликт, ни в переговоры, если вы не Доктор, но жажда мести соотечественникам давно осталась в прошлом, сейчас был важен только Доктор. Ох, её дорогой и любимый дурачок, цветущий, словно майская роза, и румяный, как херувим. Хотя, после её угроз он заметно побледнел — его что, действительно волнует судьба этого сборища? Эта пресловутая ценность жизни, их вечный камень преткновения!
Мисси отпрянула от Доктора и закружилась на месте, чуть разведя руки в стороны. Поведение маленькой девочки — бессмысленно и беспощадно отрывающей крылья бабочкам и лапки жукам. Подумаешь, насекомых ещё всюду полным-полно, хоть в банку набирай или всем скопом дави. Она не испытывала ни стыда, ни угрызений совести, ни даже лёгкой печали — нужность и важность чьего-то бытия оставалась для Мисси пустым звуком. Какая может быть ценность у того, что в любой день и час может исчезнуть из-за любой крохотной случайности, неудачного причинно-следственного совпадения? И таймлорды умирали так же просто и быстро, как люди. Никакой разницы, а, раз так, чего стоит вся их несусветная спесь?
— Сладкий мой, я диву на тебя даюсь! Ты такой смешной! — она драматично всплеснула руками. — Случайная женщина застаёт тебя врасплох и вываливает всё подряд, что ей в голову взбредёт, а ты и глотаешь всё, не жуя! Разве так можно? — Мисси покачала головой с показной удручённостью. — Я делаю это, потому что у меня не все дома вот тут! — она три раза стукнула, едва касаясь, подушечкой указательного пальца по правому виску. — А тебе что мешает, Доктор? Что заставляет тебя любить их? Может быть, то, что тебе пришлось бежать с родной планеты когда-то? Или насильственная регенерация в старика и ссылка на третьесортную планету? Ты и ТАРДИС-то управлять не мог, и забрать тебя оттуда не давал, хотя я плевать хотела на запреты нашего дражайшего верховного совета! Или тебя подкупило то, что они неоднократно использовали тебя, чтобы исправлять свои грязные и подлые ошибки? Или едва не случившаяся казнь по обвинению в убийстве Лорда-Президента? Ты так прекрасно выкрутился, аплодирую тебе, я в восхищении, и тогда была в восхищении, но, увы, обстоятельства мешали мне выразить всю полноту чувств... А, может быть, прогулки по смертельной зоне покорили оба твои сердца? У тебя особенно нежная привязанность к метеоритам, сыплющимся на твою голову, ужасным дорогам и дурным шуткам Рассилона? Да, ты можешь возразить, что собравшиеся здесь ни в чём не виноваты и не должны отвечать за грехи других... Но разве они так уж отличаются? Когда обвинители придут, чтобы судить тебя, и заберут тебя из времени и пространства, кто выступит в твою защиту? Кто из них? О, я знаю, я там была, никто из них не оценит тебя по достоинству.... Кто спасёт твою душу, мой дорогой? Кто встанет между тобой и смертью, всегда вставал и всегда будет, потому что умер из-за тебя тысячу раз? Всё ещё не догадался, кто я? У меня было много имён, часть из них тебе известна... Но сейчас я предпочитаю звать себя Мисси. Ну, дошло?
О, а вот теперь она точно привлекла внимание! Мисси любила быть в центре компании, правда, для означенной компании это чаще всего оборачивалось безрадостно. Зато весело и оживлённо, вечеринка бьёт ключом! Это для Доктора всё ограничивается скучными танцами и беседами ни о чём. Для Мисси без хотя бы локального апокалипсиса на дюжину-другую персон сходка не имела толку.
Остановиться? Превратиться в скучную ханжу, молящуюся на то, как бы не вышло несовместимого со Вселенной парадокса, чтобы случайно не выдернуть откуда-нибудь краеугольный камень и не разрушить всё? Помилуйте, но ведь это невыносимо скучно и пресно! Доктор не может требовать от неё из тайфуна превратиться в невесомый и почти незаметный весенний ветерок. Ведь натура Доктора всегда просит именно тайфун, иначе он чахнет и лезет на стенку. Она даёт ему то, в чём он нуждается, даже если не сознаётся. Иначе бы Доктор не скитался по чужим мирам и не собирал на свою дурную макушку столько отборных передряг. Повеса и балбес, не проходящий мимо запертых дверей и красных кнопок. Доктора ничему не учит даже потеря спутников и всех остальных, кто доверялся ему!
— Ах, да, Доктор... Про яд я наврала, — сладко проворковала Мисси. И, как нарочно подгадав, в противоположном конце зала вскрикнула женщина. Впрочем, она почти сразу замолчала, как захлебнувшись. Вопль был предсмертным, в этом и последний осёл не усомнился бы. — А про ловушки — нет, — довольно прибавила она, честно и преданно глядя на Доктора, уподобившись примерной школьнице, демонстрирующей отметку за последнюю контрольную и ожидающей, когда её похвалят. Ну же, Доктор, предприми один из своих коронных номеров, выведи их из сжимающегося капкана!
Игрушки. Квохчущие куры. Она пережила конец Вселенной и конец времени, ей не препятствие их проклятия и угрозы. Они и оскорблять эффектно и сильно не умеют.
А женщина сгорела дотла, на полу осталась лишь горстка серого пепла. Её не стало за секунду. Никто не успел понять, откуда пришла гибель. Мисси хотела показать Доктору, что он снова ничего не может ни предотвратить, ни исправить. Этот дурак приходит и одним своим появлением вносит хаос и разрушения, потому что с хаосом он обручён. А, раз так — всё, за что он борется, выеденного яйца не стоит, ведь он не в состоянии разорвать их узы, как бы ни отгораживался от Мастера и ни скрывал свою истинную суть. Вечно убегающий от себя Доктор опять и опять тянулся к тому, от чего якобы избавился, как тот король, что выбросил в море своё кольцо, а судьба вернула дар обратно в желудке рыбы. По пятам за Доктором следует беда а его лучшие намерения оборачиваются иногда худшим злом. Кажется, однажды он вложил часть своего разума в искусственный интеллект, тот сошёл с ума, страдая раздвоением личности, и принялся убивать жителей своего собственного мира. Да, Доктор потом всё исправил, вылечил несчастный свихнувшийся компьютер, но сам факт небрежности и неоправданной гордыни неоспорим! И едь он постоянно так. Это другим запрещено быть жестокими, брать оружие, устраивать геноцид... А Доктору, видите ли, можно! Ему было бы куда проще и честнее покаяться, сказать, что он ничем не лучше Мастера, но Доктор трепыхается и спорит до хрипоты с очевидным! Но Мисси не сдастся, она вырвет у него признание, даже если придётся разбить Доктору оба сердца — это на пользу, потом станет легче. Он перестанет ограничивать и сдерживать себя.

[NIC]Мисси[/NIC]

Они живые! Вы только послушайте его! Да-да, конечно же, шевелятся и кричат, родимые... Сколько их воплей уже раздавалось у тебя в ушах, Доктор? Сколько ещё прозвучит? Когда их корчащиеся тела уподобятся воску в пламени, когда твои глаза опухнут и почти ослепнут от всех твоих слёз — тех, что ты пролил, и тех, что сумел зачем-то ценой героических усилий сдержать... Ты будешь загребать пепел обеими руками и пропускать его между пальцев, каждый раз называя по имени всех, кого не уберёг. Что поделаешь, у противника, которого ты выбрал, не выигрывают. Смерть терпелива, и у неё полно времени. Она подловит тебя на промахе и отнимет всё, выпьет досуха. Ты вместишь в своей груди столько боли, тоски, страха потерь и неготовности смириться с ними, что будет совершенно непонятно, как всё это тебя не разорвёт в клочья.
Мисси не стала сопротивляться, позволяя Доктору тормошить себя, орать на неё. Она лишь смотрела на него — задумчиво, печально, отстранённо. Она тоже живая, но за неё Доктор так не вступался. Она, конечно, научилась отлично обходиться без помощи, нет такой западни, откуда нельзя выбраться, и она смирилась с ублюдочным поведением Доктора... Но для неё все жертвы — никто. У неё не было ни единого резона их щадить. Её отвергли, над её мечтами издевались, она изгнанница и презираемая приличным обществом отступница? Что же, она сумеет отомстить! Они не заслужили снисхождения.
— О, мой дорогой... Мой бедный Доктор. Как же ты ещё молод и полон веры в будущее. Я и забыла... Это было слишком давно, а я слишком часто умирала. Тебе нравится смотреть на это, не так ли? Как я гибну. Снова, и снова, и снова... Да, я Мастер, и я твой друг. И, хотя у тебя их появилось много с тех пор, как ты отрёкся от меня... — сомнительное утверждение, да Мисси и сама отлично понимала, что постарались они для этого оба, но всё, что может хоть немного зацепить Доктора, непременно будет пущено ею в ход. — Я всё ещё нуждаюсь в тебе и хочу получить обратно. Разве я прошу невозможного? В твоей жизни я стала лишней, понимаю, но ведь мне всегда было достаточно видеть тебя, чтобы быть счастливой. Неужели ты забыл, как мы искали друг друга, и нам даже порой казалось, будто мы одни против всего мира? Мы с тобой, вдвоём. И звёзды светили лишь для нас одних... Высокая-высокая трава, красная, как боль и как моя страсть, и небо над нами — наш безмолвный свидетель, нет, сообщник... И, когда мы держались за руки, мне хотелось, чтобы это длилось вечно. Я соскучилась по твоим рукам, по твоей улыбке, такой же беспечной и невинной, какой она была у тебя тогда. Я часто думала об этом, когда оставалась одна, и мне было плохо... И я умирала с твоим именем на губах. Оно стало для меня особым заклинанием... Пожалуйста, Доктор, скажи мне, что всё это ещё что-то значит для тебя! — Мисси так хорошо разыграла жалобный и нежный тон, что почти сама себе поверила. У неё даже слёзы показались на глазах, и она подняла руки, взяла лицо Доктора между ладоней.
Её дыхание участилось, она изображала целую гамму переживаний — мольбу, надежду, беспокойство, страх, даже прощение. Как будто не имело никакого значения, как поступит Доктор — она всё примет от него и со следующим предательством отлично справится. Мисси использовала все преимущества внешности женщины, всячески подчёркивая свою слабость и беззащитность, словно Доктору не хватало ещё всего-навсего какой-то пары слов, чтобы она покорилась ему, раскаялась во всех прегрешениях и добровольно понесла заслуженное наказание. Но чтобы потом непременно перестал на неё сердиться или обижаться и обнял, как будто и не протекли мимо сотни мрачных и мучительных лет, лет вражды и отсутствия взаимопонимания, когда каждый из них барахтался в персональном омуте противных липких кошмаров и дурных наваждений.
Но шоу должно продолжаться, ничто не получится легко. Положение недостаточно тяжёлое для Доктора, надо ухудшить условия задачки.
Мисси оттащили от Доктора — грубо, невежливо, безжалостно. Они держали её крепко, с двух сторон. Повелители Времени во всей их суровости. Их лица, словно выточенные из гранитных валунов, были такими же бесстрастными, хладнокровными и готовыми вершить правосудие. Для Мисси их появление сюрпризом не стало, она знала, что здесь есть охрана — мероприятие довольно крупное. Ах, как Мисси любила в прежние времена вторгаться туда, куда её не звали, и ставить дражайших соотечественников на уши! Провоцировать их, дразнить, испытывать хвалёные нервы таймлордов на прочность... Рискованно, а иначе игра не стоила бы свеч. Ни из какого петуха не летело так много пуха и перьев, как из взбешённых дознавателей и адвокатов, канцлеров и президентов Галлифрея, это нечто за пределами банального скандала — это уникальный сорт музыки.
— Вы Мастер? Разве вам не запрещено появляться на этой планете? — уточнил один из них.
Мисси раздражённо поморщилась и смерила его взглядом сверху вниз, как заговорившего таракана. Ах, да, ведь в этот период она в очередной раз числилась опасным преступником, подлежащим устранению в минимальные сроки.
— Если вы сейчас сдадитесь и сообщите нам, что ещё вы натворили, мы заменим смертную казнь на лишение вас оставшихся регенераций, буде таковые у вас имеются, и пожизненное тюремное заключение, — отчеканил второй.
— Вот спасибо, всегда об этом мечтала! — возмутилась Мисси. — Ничего я вам не скажу. Вы превысите полномочия, убив меня без суда!
— Зато так мы убедимся, что вы точно не вернётесь. Если Мастер будет убит при сопротивлении задержанию, ни у кого это не вызовет сомнений. Ваша репутация, знаете ли, подходит.
Подтверждая речь делом, он приставил оружие к её виску. Таймлордам обычно претило унижаться до прямого телесного насилия, но то ли преступник галактического масштаба был исключением, то ли этот таймлорд являлся нетипичным представителем расы — на его прежде бесстрастном лице мелькнули косвенные признаки предвкушения почти садистского. Он явно упивался мыслью самоличной расправы над Мастером, пусть тот и выглядел ныне как дама. У Мисси даже появилась мысль, не убила ли она во время одного из своих визитов кого-то, близкого и дорогого для её потенциального палача.
— Доктор! — душераздирающе воскликнула она. — Ты ведь всегда стремился избавить Вселенную от меня, верно? Ты всякий раз так рад, думаешь, это навсегда, и я больше не появлюсь, угадала? Ну, так любуйся же, мой дорогой! Тебе надо привыкать к этому зрелищу, оно станет для тебя обычным!
— Всё сказала? Попрощалась?
А ей не было страшно. Мисси разбирал смех — смех висельника, смех пьяного гуляки, уже знающего, что он заражён чумой, и спешащего урвать от жизни что-нибудь, пока болезнь не свалила его. Смотри, Доктор, какой чудный фокус! Она умирает и воскресает, умирает и воскресает, самый отработанный из её многочисленных трюков на арене! Аплодируй же, аплодируй. Для тебя ведь стараются! Кровавый Доктор, Зверь, Надвигающийся Шторм, знаменитый воин, внушающий ужас и обращающий в бегство. Мисси так не могла, и не говорит ли это о Докторе всё, и уж точно — гораздо больше, чем тому было бы приятно признавать? Многие расы сочли его злодеем куда худшим, чем Мастер. Ослеплённый иллюзией справедливости, Доктор обращал всё на своём пути в руины, выходя из себя. Он превратил понятие "доктора" у некоторых народов в военный термин, в синоним умелого солдата и сильного бойца. И он ещё что-то вещает о важности жизни?! Избирательно, весьма избирательно и ловко йствует логика Доктора. Как он определяет, кого защитить, а кого устранить? Если бы из его затей иногда не получалось нечто толковое, а некоторые "подопечные" не выживали в итоге — Доктор напоминал бы весьма качественного далека. Очень интеллигентного, воспитанного и умного далека.

[NIC]Мисси[/NIC]

Мисси не ждала, что Доктор вступит в драку за неё, что воспользуется своим авторитетом или хитростью перед ними, в конце концов, кто она такая для него... Но и подобная глупость выходила за рамки её представлений о нём. О, Доктор со своим героизмом и самоотречением всегда превратит любой драматический момент в дешёвый фарс из портового балаганчика, куда ходит только самая бедная и неискушённая публика! Ей-то уже казалось, будто она повидала от него всё, но нет - он продолжал её изумлять, причём негативно. Мисси скривилась, словно глотнула чистого лимонного сока, и одним ловким движением вывернулась из рук своих несостоявшихся палачей. Одному из них, чтобы побыстрее сгинул с её пути, Мисси даже изящно наступила каблуком туфли на ногу, надеясь, что повредила ему что-нибудь. Незадачливый борец за правосудие с воем отпрянул, и Мисси кинулась к Доктору, схватила за лацканы пиджака и обожгла горячим, но крайне сердитым взглядом. Брошка-кот активизировалась, и спустя всего лишь какую-то секунду разубранная позолоченная бальная зала исчезла, а вместо неё вокруг возникли строгие тёмные стены личной комнаты Мисси в ТАРДИС. На комоде стояла пузатая хрустальная ваза с чёрными лилиями, весь пол устилал пушистый ковёр, а ещё там стоял большой кожаный диван, на котором Мисси любила отдыхать или почитать на досуге, который, конечно, выдавался у неё не столь уж часто, но тем больше ценности в себе заключал, ведь известно, что куда больше жаждешь того, что редко доступно, или недоступно вовсе. Вот как Доктор, например, Мисси поклялась бы, что не может насытиться его видом, разговором с ним, прикосновениями. Он был восковой фигуркой в её руках, и Мисси эту игрушку собиралась расплавить, а после – слепить нечто новое по собственной прихоти. Не давая ему опомниться после телепортации, Мисси с силой, какую никто бы не заподозрил в хрупкой женщина, даже при учёте её натуры таймледи, толкнула Доктора на тот самый диван, принуждая его упасть навзничь, и прильнула к нему, снова завладевая его ртом, не давая ни слова вымолвить, даже спросить, что происходит, или накинуться на неё с очередными обвинениями. Мисси была живой, тёплой, энергичной, полностью контролировала ситуацию, крепко держала инициативу в своих руках, и в этот момент Доктор принадлежал ей, а она – ему. Полностью и безраздельно. И речь шла вовсе не о любви, во всяком случае – не в том смысле, какой обычно вкладывают, увидев нечто подобное. Её поцелуй выдавал желание, близкое к одержимости, но, вместе с тем, не имел ни малейшего отношения к похоти в духе ограниченных умом и духом землян. Мисси наполняла Доктора по всем областям физического и ментального контакта, даже таким, о которых более отсталые, чем Повелители Времени, расы и малейшего представления не имели. Они были двумя идеально подходившими половинками целого, наконец-то слившимися в одно. Они вступили в такое симбиотическое слияние, о каком даже самым продвинутым в данном смысле особям приходилось лишь мечтать.
Когда она оторвалась от него – прошла, казалось, вечность, вложенная в другую вечность. И это всё ещё оставался один простой поцелуй, не более. Поцелуй королевы фей, отнимающий память и оставляющий в голове лишь мысли о том невероятном, совершенном блаженстве, которое довелось испытать. И любой достаточно внимательный свидетель поклялся бы на своей самой сокровенной святыне, что Мисси остановилась неохотно, заставила себя. И ещё несколько секунд она всем телом прижималась к Доктору, глядя на него с обожанием и надеждой. Да, она вполне умела разыгрывать и не такое – но за один такой взор ей можно было дать всех Оскаров Земли, и все остальные актёрские награды Вселенной. Как будто ей кружила голову форма его губ и их мягкость, и природный запах Доктора, и его тело, скучная бренная оболочка, от которой проку ровно столько же, сколько от надетых на неё тряпок. Как будто ей, таймледи более чем двух тысяч лет от роду, в принципе может хотеться чего-то столь низменного и пошлого.
- Доктор, тебе кто-нибудь говорил, что ты на вкус как пряник? Имбирный пряник, да, - задумчиво поинтересовалась она и облизнула губы, словно вбирая в себя остатки произошедшего между ними странного, почти запретного события. - Добро пожаловать ко мне в гости, сладкий мой, - интимным тоном распалённой любовницы прошептала Мисси, и вдруг отстранилась, напуская на себя хладнокровный, отстранённый и равнодушный вид, словно она забавлялась вот так сердцами Доктора, то щедро рассыпая ему сигналы, от обычной женщины к обычному мужчине означавшие бы, что она от него безусловно с ума сходит, то давая понять – ей нет до него ни малейшего дела. – Предугадывая наиболее вероятные твои вопросы, скажу сразу – нет, я не подвергала их гипнозу, не запугивала и не шантажировала, вынуждая напасть на меня, чтобы разыграть перед тобой опереточную драму. Они действовали сугубо по личной инициативе, я всего лишь просчитала наперёд возможность проявления агрессии в мой адрес на этом мероприятии. Только дурак расставит ловушку и не припасёт для себя возможности отступления в какой угодно момент. И вот… - она потянулась, с удовольствием, изгибаясь, будто кошка, и, расстегнув платье, скинула его прямо перед Доктором, не стесняясь друга до такой степени, будто раздевалась перед пустым местом или, в лучшем случае, поленом. – Какое же оно жаркое и неудобное, так гораздо лучше. Доктор, что за идиотское предложение ты там озвучил, а? Даже наши соплеменники вовсе не настолько изверги, чтобы без суда и следствия просто взять и застрелить тебя на глазах у такой толпы. Но… Я не могу понять, каким образом твоя голова ухитряется выдавать такие идеи вообще? Разве ты не понимаешь, что твоя жизнь стоит гораздо больше, чем моя или любого из них? Как ты себе представляешь, чтобы я стояла и смотрела, как тебе причиняют вред?! Да это бы разбило оба моих сердца, дуралей! Доктор, я бы убила их всех прежде, чем они бы притронулись к тебе хоть пальцем! Считай, что я из уважения к тебе проявила высшую степень доступного мне милосердия, всего лишь забрав тебя оттуда! Учти, я туда не вернусь, и тебя не пущу. Мы в моей ТАРДИС, и в настоящий момент она уже покинула Галлифрей, чувствуешь вибрацию? Мы летим через временную воронку. Я встроила в неё команду автоматически отбыть в ту секунду, как я окажусь на борту. Есть возражения? Я, конечно, их не стану слушать, но выговориться ты всегда можешь, дорогой.
Она испытывала облегчение от того, что всё обошлось как нельзя лучше. И апогей торжества Мисси – она заполучила Доктора! Её очаровательного кретина из синей будки! У неё от количества идей и планов на него так разбегались мысли, что она даже не знала, за что хвататься первым. Может быть, следовало довести дело до конца, отдаться ему, чтобы он окончательно запутался в её выходках? Но нет, не так быстро и банально, словно они слишком долго воздерживавшиеся студенты, готовые предаться животному разгулу прямо в полутёмной и неприбранной узкой прихожей дома одного из них. Доктор – её куколка бибабо, и он подчинится движениям её заботливых пальчиков, станет послушным и безропотным. Не скоро, конечно же, но она обязательно сломает его. Зачем? Покорно следующий за ней Доктор будоражил воображение Мисси. Это ведь будет означать её победу, безоговорочную. Если понадобится - она посетит каждое его воплощение, и со всеми провернёт то же самое. Не буквально, конечно же, для каждого - индивидуальная западня. Но всё же.

[NIC]Мисси[/NIC]

Честное слово, иногда Мисси чудилось, что Доктору всё ещё пять лет, и он задаёт вопросы, достойные уровня карапуза, ещё ни разу не посетившего школу. И эти честные доверчивые глаза, сколько же в них было эмоций, сколько жизни, сколько упования на лучшее и мальчишеской непосредственности! Доктор ещё не настолько замкнулся в себе, как его воплощения после Войны Времени, и ей хотелось взять его на руки и укачивать, пока он не заснёт, как заботливая мать. Доктор дразнил вечность своими дерзкими и легкомысленными выходками, и время пыталось привести его в себя, выдавая пощёчину за пощёчиной. Эти глаза погаснут, улыбка станет напряжённой и натянутой, он будет принуждать себя выглядеть весёлым и беспечным – ради тех, кто смотрит на него, кого он повёл за собой. Но мир не смирится и с этим – и неизбежно отнимет у Доктора каждого, к кому он привяжется. И ладно людишки, их ни капельки не жалко, сколько их уже запрыгивало в ТАРДИС Доктора, и сколько ещё сделает это, наивно полагая, что они для Доктора особенные и неповторимые. Отдельные идиоты даже ухитрялись воображать, будто до них Доктор никого не выбирал, и что после них тоже никого не будет. Он таймлорд, он меняет спутников так же быстро и легко, как Мастер – поношенные перчатки! И, в конце концов, правда представала во всём блеске – Мастер оставался единственным, кто сопровождал Доктора из века в век, всюду, вкладывая весь свой жар и всю фантазию, чтобы обстоятельства их встреч не повторялись. Как скрупулёзно она прорабатывала детали, только чтобы его не разочаровать! И после этого он искренне путается в её поступках и на полном серьёзе спрашивает, что у неё на уме! Да если бы она выдавала ему ответы по первому же требованию, он бы очень скоро взвыл с тоски! Любому, кто хоть немного знаком с Доктором, понятно – его хлебом не корми, но подпусти к хитрозакрученной тайне, дай запустить в это манящее и волшебное обе лапки и как следует поковыряться, пока не докопается до самого ядрышка. Наличие решебника тут не подразумевалось, да Доктор и не воспользовался бы им. Мисси доводилось наблюдать, как он предпочитал докапываться до ответа на проблему самостоятельно, даже если на кону стояли жизнь и благополучие его компаньонов. Подождут они, никуда не денутся, у Доктора тут очередной прилив вдохновения.
- Ммм… Дай-ка подумать… Вообще-то одно другому не мешает. Ты же знаешь, я Мастер, у меня не всё в порядке с головой, и я совмещаю несовместимое, дорогой, - тепло и мягко промурлыкала Мисси, глядя на Доктора снизу вверх, как девочка-подросток на сурового воспитателя, грозящего пожаловаться на неё родителям. – Но, Доктор, пожалуйста, не нужно мне лгать. Как будто мне не известно, что ты любишь кого угодно, только не меня, так что давай закроем эту тему, пока не зашли чересчур далеко. Обижаешь ты меня другим. Доктор, милый, подумай, просто хоть немного задействуй твои замечательные мозги и подумай – если бы я действительно так хотела убить именно тебя, почему ты до сих пор жив? И не говори мне, что тебя вовремя спасали, Доктор, столько случайных совпадений не бывает. Разве ты забыл, как быстро я уничтожаю своих врагов? Ты находился в центре моих планов всегда, но неужели ты и впрямь не можешь сообразить, почему я всякий раз позволяла кому-то вмешаться? Ты говорил обо мне, что я ничего не оставляю на долю удачи, обвинял, что мои планы слишком сложные, так что… Вознамерься я лишить тебя жизни всерьёз – никто и никогда не защитил бы тебя от меня. Ловушки – это мой способ заигрывать с тобой, привлекать внимание, возбуждать твой интерес и помогать тебе, любимый, представать перед всеми остальными в самом выгодном для тебя свете. У любого героя должен быть его самый главный и самый страшный враг, собравший в себе все возможные отрицательные качества, беспощадный, зловещий, непредсказуемый… Я твоя тёмная сторона, и я делаю всё, чтобы ты не заскучал. Как думаешь, мне идёт это платье?
На  второй половине своей длинной тирады Мисси отошла от Доктора и забралась в шкаф с одеждой почти целиком, причём в сравнении с величиной этого шкафа выглядела миниатюрной. Теперь же она выглянула наружу, прикладывая к груди нечто лёгкое, воздушное и бело-жёлтое. Доктор, конечно же, не поймёт, ему рано ещё такое понимать, но это была абсолютно точная копия платья Пери Браун, когда она повстречалась не только с Мастером, но и с Рани. О, Пери, очаровательная юная леди Пери, как же давно они не виделись, и как же печально всё завершилось! Стоило ли ей всё бросать и лететь с Доктором, чтобы тот в итоге покинул её в обществе воинственных дикарей, с этим, с позволения сказать, мужем, абсолютно не подобающим столь утончённой и красивой девушке! Мисси даже ловила себя на том, что чуть-чуть скучала по ней. У Доктора, следовало признаться, как минимум в выборе питомцев был не такой уж дурной вкус, они, как на подбор, отличались храбростью, отзывчивостью, смекалкой и обаянием. Видимо, восполняли недостаток всех этих качеств у некоторых регенераций Доктора. Из него иногда получался отличный хам и грубиян, ухитряющийся раздражать даже достигших гармонии с собой буддистов и безупречно воспитанных английских джентльменов, старающихся не унижаться до проявления грубых отрицательных эмоций. Странно, что никто из тех девочек не додумался подарить ему словарь и не заставил прочитать формулировки, посвящённые вежливости. А, впрочем, кажется, Клара Освальд что-то такое устроила. Превосходная идея! Мисси и не сомневалась, что весьма удачно угадала с Кларой.
- Нет, думаю, мне не стоит так вульгарно молодиться. Мне же давно за две тысячи лет, Доктор, дорогой, и я видела конец твоего регенерационного цикла… Глупенький, ты так и не научился беречь свои регенерации, взял и всё растратил, я и глазом моргнуть не успела! И как тебе не стыдно, а? Я уже сказала, что ты легкомысленно и безрассудно относишься к себе, эти постоянные самопожертвования, безрассудно кидаешься то в бой, то на подвиг, готов отдать всё ради тех, кто даже не запомнит твоего имени! Я-то привыкла умирать, но мне всё ещё тяжело смотреть, как гибнешь ты. Хуже всего понимать, что я не могу ничего сделать, изменить положение вещей… Вы уже ходили в гробницу Рассилона, Доктор? Ты… Точнее, несколько тебя и одно из моих прошлых воплощений. Я помню, что меня тогда забавляло ходить во всём чёрном и изображать из себя повелителя хаоса, - Мисси весело и ностальгически улыбнулась. – Кстати о чёрном. Вот!
И она с гордостью извлекла длинное, с подолом в пол, закрытое чёрное платье из плотной материи, порвать которую не вдруг получилось бы, даже если бы кто-то нарочно задался такой целью.
- И шляпка! – она торжествующе нацепила широкополую шляпку, украшенную маленькими цветочками и крупными ярко-алыми ягодами. – Ну, как? Я тебе нравлюсь? Или я переборщила с мрачностью?
И она продемонстрировала ему свой ракурс в этом платье со всех сторон. Платье сидело на ней идеально.

[NIC]Мисси[/NIC]

Мисси захлопала в ладоши, будто провинциальная девочка на столичной ярмарке под открытым небом в погожий летний день, впервые увидевшая слонов в раззолоченных попонах, нарядных клоунов, жонглёров и глотателей огня, и ей вскружили голову изобилие и пестрота товаров на лотках. Эта девочка уже готова дёргать папу за рукав и канючить, чтобы он купил ей то одно, то другой, но всё ещё стесняется, поскольку не имеет представления, сколько у них при себе наличных средств. Да и как они всё это потащат обратно? На собственных горбах? Нет, надо поразмыслить и не докучать обожаемому родителю чересчур настойчивыми и многочисленными просьбами, мечты мечтами, а нужно и здравый смысл применять иногда. Ноздри щекочут ароматы сдобной выпечки, свежего мёда с той стороны, где торгуют сотами, а ещё тончайшие нотки от прилавка с духами, где кто-нибудь то и дело брызгает ими в воздух или на специальный платочек, чтобы проверить, нравится ли подобное ей или ему. Разноцветные флаги и ленты, развевающиеся повсюду над головами покупателей и просто прогуливающегося люда дразнят своей броскостью, яркостью, почти безумием. Счастье обрушивается на неё сразу и без предупреждения, и оттого ей чудится, будто она спит и видит сладчайшую грёзу.
Мисси уже и забыла, когда Доктор в последний раз куда-то её приглашал всерьёз. Они же даже чаю или кофе совместно выпить больше не могли без того, чтобы не попытаться друг друга обмануть! На радостях Мисси бросилась Доктору на шею, повисла на нём, болтая ногами, и расцеловала в обе щеки. Честно признаться, такая близость к Доктору пьянила её гораздо лучше любого, даже самого крепкого, вина. О, это будоражило её и вдохновляло до полной утраты душевного равновесия и спокойствия, праздничные хлопушки взрывались у неё в голове, осыпая её сверкающими, радужно переливающимися блёстками, сотнями крохотных искорок. Она с таким трудом шла к нему, выцарапывала каждую встречу, и, пусть они и заканчивались трагически для многих и многих – Мисси никогда не сожалела об уплаченной цене. Нет, вовсе не всегда она лишь заставляла платить вместо себя окружающих, она и сама потеряла немало на всех этих бесчисленных поражениях Доктору. Она погибала с его именем на устах, с его образом в мыслях, обожая и ненавидя, пылая от смеси эмоций так, что вовсе не удивительно, как её душа и тело прогорали до пепла, чтобы возродиться с новым запасом энергии, злости и надежды. Ей хотелось пытать его до состояния бесконтрольных слёз и мольбы о быстрой и безболезненной смерти – и её же сердца разбивало на мельчайшие осколки от одного лишь грустного вида Доктора.
- О, Доктор, спасибо, я так рада, что ты наконец-то пригласил меня на свидание! Я мечтала об этом лет тысячу, не меньше… Ну, конечно же, не сознаваясь в этом, я бы испортила всю свою репутацию! – Мисси схватила его ладонь и приложила к своей груди. – Ты чувствуешь моё сердцебиение? Я так волнуюсь, дорогой, ведь всё должно пройти безупречно… Мы так давно не ходили никуда вдвоём, я не прощу себе, если что-то испортит нам вечер! – выдохнув это, Мисси отпустила Доктора и пустилась по комнате кругом, чуть ли не в пляс, по крайней мере, ноги её вполне пританцовывали. - Если тебе станет легче – я могу сказать, что барьер вокруг особняка держался благодаря моему присутствию, и, когда мы оттуда ушли, сигнал перестал поступать, и теперь они свободны. Вообще-то я и не планировала их убивать, мне безразлично их дальнейшее существование, даже если все они без моей помощи умрут завтра. Но и непременно перебить как можно больше народа я никогда не ставила своей целью, чтобы ты там обо мне ни воображал. Я просто развлекаюсь или извлекаю из убийств выгоду, но не ставлю их своей непосредственной целью, если ты вдруг не знал этого. Ловушек там больше не осталось… - Мисси закончила подбирать себе наряд, присоединив к нему солидного вида зонт, и теперь небрежно помахивала им, разговаривая. - И лишь один побочный эффект есть у всего этого – они забудут, что я там была. Видишь ли, я не могу испортить собственное прошлое, и никто не запомнит, как Мастер чуть не испортил им праздник. В том числе и ты. Помада, Доктор, моя помада впиталась в твои губы, стоит тебе хоть ненадолго задремать, твои воспоминания пройдут коррекцию, и я бесследно исчезну из твоего разума. Я позабочусь также, чтобы никакая непредвиденная мелочь не напомнила тебе о произошедшем. Надеюсь, ты на меня не в обиде? Считай это моей маленькой местью. Если я правильно сориентировалась в твоей и моей жизни, твоя следующая встреча со мной… с Мастером произойдёт на планете, где тебе придётся его убить. Сжечь заживо, Доктор. Всё должно происходить честно, поэтому ты поверишь, что я… что он мёртв. Этот груз ты будешь нести на себе до конца твоей нынешней регенерации, с этим лицом ты встретишь его в последний раз. Но у всего есть положительная сторона – там же ты получишь новую спутницу, и она тебе понравится.
Она отлично помнила тот день. О, Мисси, тогда ещё Мастер, не питала ни крупицы сомнений, что за расквитается за подобное с Доктором сторицей, снимет с него живого кожу и будет любоваться на агонию, продлевая её до бесконечности – благо, для этого существовала целая прорва возможностей, от специальных технологий до лекарств, доведённого до предела человека можно было удерживать в таком состоянии, не давая ни оправиться, ни скончаться, так долго, как заблагорассудится. Мастер не отказался бы довести Доктора до невменяемости, заставить ползать на коленях и скулить. А потом… Потом он как-то остыл и не то, чтобы простил Доктора, но перестал придавать реальное значение очередной гнусности бывшего друга. Подумаешь, эка невидаль, сколько Мастер уже их перенёс, и сколько ещё стерпит! Он мог издеваться над доктором, мог унижать достаточно сурово, но нанести подлинный вред – нет. Довести до регенерации было худшим, что Мастер мог учинить по отношению к этому мерзавцу.
- Ты говорил, что любишь меня, Доктор… - задумчиво и тихо промолвила Мисси. – Это, конечно, неправда, но, чтобы придать нашей прогулке требуемую атмосферу, не затруднит ли тебя притворяться, будто я действительно тебе дорога, и что ты чувствуешь это ко мне? Было бы чрезвычайно мило с твоей стороны, дорогой… И да, ты что же, так и пойдёшь в этом костюме и со своим сельдереем? Зачем ты вообще его носишь? Только не говори, что он полезен, пожалуйста, ты его всюду носишь и собираешь все микробы. Не говоря уже о том, что уж никак не при твоём образе жизни в принципе стоит заикаться о здоровье… - она чуть не заикнулась о том, что эта регенерация Доктора, что особенно иронично, умрёт от болезни, но вовремя спохватилась. Влияние на память влиянием, а лишние сведения всё равно лучше не предоставлять, мало ли что всплывёт в самую неподходящую минуту. – Да и выглядишь ты с этим несчастным овощем по-дурацки… Откуда ты в принципе взял эту идею? Тебя Тиган или Нисса надоумили?
Мисси смутно припоминала, что Доктора когда-то кормили сельдереем в Кастровальве, но не принимать же такую безделицу за аргумент! Допустить, что Доктор совершил свой выбор в честь этого, она не могла, ведь это бы доказало, что она неравнодушен к ней, а такой вариант Мисси с негодованием отвергала, Доктор чересчур часто и усердно доказывал ей, что её жизнь для него не стоит ни гроша.

[NIC]Мисси[/NIC]

Если бы только можно было вцепиться в стрелки часов и остановить их неумолимый бег, замереть вот так навсегда, в тепле и заботе того единственного, кто по-настоящему тебе необходим! И Мисси могла прекратить свободное течение времени, в конце концов, технологии Повелителей Времени позволяли провернуть и не такой фокус… Если уж на то пошло, они в ТАРДИС, в машине, специализирующейся на подобных играх, способной смешать прошлое и будущее, превратить любой момент истории в настоящее, летящей в никуда и во всегда! Она так устала бороться, устала убегать, прятаться, интриговать, просто устала от всей этой кажущейся необъятной, но по правде маленькой, тесной, истерзанной вдоль и поперёк Вселенной, нужно же и останавливаться вовремя уметь. Ей так хотелось не искать больше ни в чём подвох, расслабиться и полностью отдаться той детской близости, наложенной на взрослый возраст и помноженной на опыт… Но судьба не сулила ей примирения с Доктором и собой, и она всё ещё не была до конца уверена, что его заботливые руки не оттолкнут её, как только подтвердится каким угодно способом, что она сказала правду о заложниках, а голос Доктора не озвучит нечто такое, за что этому дураку останется только надавать пощёчин, обругать с головы до ног и выставить вон из ТАРДИС. Разве вправе она проявить себя наивной идиоткой, поверившей, что у неё до сих пор есть лучший друг, и они всего-навсего не смогли найти общий язык? Такие ошибки чересчур дорого ей стоят всякий раз, а Доктор уже доказывал, как мало нужно придавать значения его сладким речам…Он же не погнушается бросить её где-нибудь без транспорта и средств к выживанию, и придётся разбираться на ходу, попутно вступая в коммуникацию с аборигенами и выманивая у них секреты и ценности. Мисси слишком хорошо знала Доктора, и это мешало допустить его искренность. С этим лицом, с этой улыбкой, с видом воплощённой невинности он лгал ей и оставлял её на растерзание врагам, будучи свято уверенным, что поступает правильно. Добрый и отзывчивый Доктор - ему лишь предстоит наблюдать, как Мастер гибнет прямо перед ним, и не посметь проявить то хвалёное милосердие, о котором так обожает распространяться всякому встречному-поперечному. Или Мастера убеждения Доктора не касаются, и он не заслуживает помощи, участия, сопереживания, раз уж даже привилегии мимолётно побыть частью мира Доктора, чтобы единожды прикоснуться и снова сгинуть, ему приходится добиваться насильно?
- Как ты угадал? В твоей следующей регенерации у тебя будет брошка в форме кота… Знаешь, я, пожалуй, подарю её тебе перед тем, как мы расстанемся. Иронично, не находишь? Я надела её на бал, потому что она напоминала мне об одном из твоих воплощений, а теперь я своими руками её тебе вручу, чтобы ты носил ещё одно украшение от меня… и ты никогда не вспомнишь, откуда взял её. Даже сам Рассилон не разобрал бы, что откуда первым взялось, и у нас будет своё зачарованное кольцо. Это не настолько же сложно и запутанно, как наша история, дорогой, но, как мне думается, весьма нам подходит, ты так не считаешь?
Мисси тихо рассмеялась, и не было в этом звуке ничего, напоминающего о её подлинной сущности – кровавого и безжалостного таймлорда, прошедшего по множеству планет и оставившего после себя одни руины. Просто женщина, весёлая и грустная одновременно, похожая на гиацинт из чёрного хрусталя. Она не собиралась изображать из себя чёрную вдову, делать вид, будто готова вот-вот подбросить Доктору ещё с десяток-другой ловушек… Но разве их совместная прогулка может обойтись тихо и мирно? О, естественно, нет! Мисси всмотрелась в глаза Доктора, ища в них отклик на свои переживания и страхи – безмолвно прося, чтобы он успокоил её и дал хоть крохотный шанс.
- Позволь мне сегодня позаботиться о тебе, милый, - шепнула она и прикрыла веки, сохраняя в памяти это объятие, эту нежность и бережность. Ради этого стоило умирать и возрождаться, она не зря продолжала выцарапывать у сопротивляющейся реальности возможность существовать дальше. – Я нашла для тебя нечто особенное, и клянусь, никаких взрывов и смертей… Если ты пообещаешь, что не покинешь меня там одну. Нет ничего более унизительного, чем чувствовать себя брошенной в середине долгожданного рандеву с возлюбленным кавалером дамой… И ещё если отпустишь меня и позволишь задать координаты, ТАРДИС сейчас не имеет пункта назначения, мы так и продолжим болтаться в воронке времени, пока пилот, то есть, я, не определюсь.
На самом деле ей было вовсе не обязательно подходить к консоли, чтобы отдать ментальный приказ, но такая близость к Доктору продолжала деморализовать и не давала сосредоточиться. Промахнутся ещё Галактикой, с них станется… Мисси не пугала такая перспектива, ведь они в любом случае куда-нибудь да попадут, а в компании Доктора она была согласна на какие угодно эксперименты. Но, если место окажется шумным и чрезмерно пёстрым, им не удастся поговорить наедине, а перебить лишних зевак нельзя будет, она же только что заверила Доктора, что постарается вести себя паинькой и не наводить панику на всех подряд по велению левого мизинца и правой пятки. Она всерьёз планировала сдержать обещание, ведь возлагала немалые надежды на благополучное завершение этого маленького приключения, льстила себя мечтами о том, как им с Доктором удастся сделать шаг-другой навстречу новому сближению, и пусть этот момент испарится из его памяти, как снег, брошенный в костёр, успех будет означать для неё, что она может взаимодействовать с Доктором без стычек и ссор. Мисси хотелось убедиться воочию, что для них обоих ещё не всё потеряно, и что не свершившиеся совместные полёты к звёздам, изучение далёких миров, заговорщицкий смех, причины которого не требуется объяснять, и рукопожатия без подвоха у них ещё впереди, надо только не прекращать стараться и добиваться цели. И также Мисси хотела удостовериться, что Доктор заинтересован в этом восстановлении их товарищеских уз не меньше, чем она. Что она и в самом деле имеет значение для него. Трудно верить в такое после того, как сталкивалась с огромным количеством пренебрежения, и тебя выбрасывали из жизни на её обочину, издеваясь и насмехаясь над каждой твоей неудачей. В глазах Доктора Мисси читала отрицание, отторжение, холод. А ведь она бы отдала всё, чтобы хоть ненадолго согреть их, получить отдачу вложенным ею эмоциям, воспрянуть духом, найти цель своего пустого и одинокого бытия.

[nick]Мисси[/nick]